Философия

Тема 32. История человечества в философии
В.В. Розанова

Русская философия конца XIX - начала XX вв. отмечена именами, неизвестными или мало известными ранее. Лишь в последнее десятилетие стали у нас: издаваться труды русских философов, которые не разделяли марксистско-ленинских взглядов и отрицательно относились к Октябрьской революции, к новой идеологии. Имена таких философов, как Н.А Бердяев, Г.В. Флоровский, В.С. Соловьев, В.В. Розанов, И. Ильин, С.Л. Франк были у нас под запретом или представлялись как крайне реакционные буржуазные философы. Они гораздо более известны и популярны на Западе, где в основном и издавались их труды.

361

Всех их объединяет тема исторической судьбы России; размышления о роли христианства и православия в развитии духовной культуры и национального самосознания русского народа, о роли русской интеллигенции в историческом развитии и революционных настроениях в России, о своеобразии русской философской культуры XIX-XX вв. Одним из ярких представителей русской философской мысли конца XIX - начала XX вв., является Розанов В.В. (1856-1919). Творческий путь Розанова очень многогранен и необычен. В своих трудах он не следует традиционными путями, а выражает свое мировосприятие, миросозерцание. Во многом его искания в понимании смысла жизни, перемена воззрений на религию связаны с его судьбой, полной драматизма и трагических событий. И если в юношеские годы он был ближе к материалистическому восприятию мира, критическому отношению к церкви и всему церковному, то с 1896 г. в возрасте достаточно зрелом взгляды его коренным образом меняются: "Что бы я ни делал, что ни говорил, что бы не писал... я говорил и думал только о Боге, что он занял всего меня, без какого-либо остатка..."¹

В то же время из биографии Розанова мы видим, что именно, эти годы были критическими, переломными для него, творческий и жизненный кризис существенно изменил его воззрения на некоторые жизненные проблемы. Но он не мог слепо воспринимать христианское учение. Критическое отношение к учению Христову привело к постепенному изменению его взглядов, он не воспринимал христианство как догму, не подлежащую критическому осмыслению. Результатом этого были труды, в которых он, по-своему переосмыслив христианство, пришел к выводу, что именно христианство и привело Россию к гибели в революционном апокалипсическом огне. За что чуть не был отлучен от церкви, чему помешала Октябрьская революция. Поскольку Розанов считал, что революция - роковой, смертельный исход всего христианского учения, его отношение к революции было однозначным - отрицательным. Революция представлялась ему концом света, концом всей цивилизации. Разговоры о всеобщем равенстве и братстве он воспринимал как наступление тирании, не виданной еще до сих пор, тирании, которая сметет на своем пути все: и христианство, породившее ее, и всю русскую культуру, и всю цивилизацию вообще. В его последней работе "Апокалипсис нашего

362

времени" отражаются страх и смятение перед грядущими событиями.

По взглядам своим Розанов причислял себя к монархистам. И об отречении Николая II от престола писал, что это не народ сбросил царя, не Учредительное собрание. Царь сам отрекся от подданных, предавших его, не захотел править людьми, предавшими присягу, царя и Отечество, ведь в то время понятия Царь и Отечество были как бы единым целым. Остро переживая трагедию царя, Розанов приходит к выводу, что если уж царю не нужна Россия, нужна ли она тогда вообще кому-нибудь? Революционеры, так рвущиеся к власти, лишь довершат распад и гибель на 1/6 части суши, и судить их никто не будет, потому что судить будет уже некому. Розанов склонялся к пессимистическому прогнозу относительно будущего России еще как и к результату революционных настроений русских мыслителей XIX в. Вплоть до конца XIX - начала XX вв., русская философская мысль не сформировалась в органическое целое, но уже представляла собой специфическую национально-религиозную целостность.

В середине XIX в. в контексте "антропологического материализма" строится принципиально антиальтруистическая этическая доктрина. Такие понятия традиционной христианской этики, как "долг", "любовь", "самоотвержение", решительно устраняются в пользу признания базисного свойства "природы человека" - эгоизма. В теории "разумного эгоизма" находит свое выражение этический рационализм, устанавливающий первенство разума над волей и соответственно просвещения над нравственным совершенствованием. Добро, отождествляемое с пользой, становится реальной ценностью человека. Одновременно это порождает ориентацию на максимальное благо максимального числа людей. В конкретной ситуации России это означало ориентацию на социализм и революционное действие. В славянофильской традиции противостояния западному "рационализму" основные сферы их философских построений последовательно тяготеют к полюсу "тотальности". Православие трактуется как фундамент мировоззрения и познания, обеспечивающий возможность гармонизации всех способностей человека в едином "цельном" знании", монархия - как идеальная форма социума, предохраняющая общество и народ от политических отношений (а тем более от революционного насилия).

К концу XIX в. дилемма "тотальность - индивидуальность" достигает предельного драматизма и одновременно порождает

363

новый синтез. Русская философия этого периода может считаться своеобразной классикой в национальной философской традиции. Именно в ее рамках сложились и выявили себя основные направления, нашедшие свое продолжение уже в философии XX в.

Розанов на рубеже веков внес свой вклад в развитие русской философской мысли, с которым мы до недавнего времени были практически незнакомы.

Розанов не принял революцию, так как видел в ней лишь разрушение национальной жизни, "конец России".

Весной 1917 г. он писал Б. В. Струве: "Душа так потрясена совершившимся, что полна испуга за Россию и за все, чем она жила до тех пор, что отходит в сторону все личное, все памятки и "зазнобки души" перед великим, страшным и тоскливым".

Жизнь Розанова в Сергиевом Посаде трудна и драматична. Полупарализованная жена, болеют дети, полуголодная жизнь. Заболев сам, Розанов в письме к М. Горькому просит его о помощи, так как нет средств к существованию (6-й и 7-й номера "Апокалипсиса" были изъяты). К сожалению, помощь М. Горького опоздала. В январе 1919 г. Розанов умер.

Истоки миросозерцания В.В. Розанова восходят к утверждению семейного вопроса как главного в жизни общества. Здесь корень его воззрений на религию и литературу, на философию и политику.

Широко и всесторонне, как никто до него в России, исследовал Розанов проблемы семейной жизни и пола, разводов и незаконнорожденности, холостого быта и проституции и их отражения в законах и религии.

Свою книгу "Семейный вопрос в России" он начал с утверждения, что семья никогда не являлась у нас предметом философского исследования, оставаясь темой художественного воспроизведения, поэтического восхищения, даже шуток. Однако семья, по его словам, есть упавшая нашим небрежением с воза драгоценность, которую найдем мы опять или нет, неизвестно. Но во всяком случае должна быть восстановлена целостная, прочная, чистая семья, семья как нравственная основа общества.

Розанов видит причины упадка семьи в том, что наиболее известные литературные примеры не показывают семейного

364

счастья и благополучия. Достоевский в Пушкинской речи говорил о Татьяне Лариной как об идеале русской женщины, отказавшейся идти за Онегиным, которого любит, и оставшейся со стариком генералом, которого она не может любить и за которого вышла лишь потому, что ее "с слезами заклинаний молила мать".

Розанов решает этот вопрос иначе, ставя во главу утла вопрос о семье и детях. Отсюда и вывод: "Да, Татьяны милый идеал" - один из величайших ложных шагов на пути развития и строительства русской семьи. Идеал - бесплодная жена, без надежды материнства... Так же он говорит об Анне Карениной, и далее делает вывод, отражающий его отношение к постановке семейного вопроса в русской литературе: "Да, это поразительно, что два величайшие произведения благородной литературы русской - "Евгений Онегин" и "Анна Каренина" - посвящены апофеозу бесплодной семьи и мук страдальчества в семье". Так Розанов объединяет два совершенно разных литературных образа. Татьяна Ларина - казалось, оплот добропорядочности и всех добродетелей, - не может отказаться от светской жизни и всех условностей света ради счастливой жизни с любимым человеком. Анна Каренина же, наоборот, женщина падшая с точки зрения взглядов того времени, не может найти счастья и благополучия в семье и в результате всей своей драматической жизни заканчивает свою жизнь под колесами поезда. Результатом двух этих историй не стала счастливая гармоничная семейная жизнь.

В 1899 г. в книге "Религия и культура" Розанов делает первую попытку сформулировать свою семейно-родовую теорию пола, определить место семейно-брачных отношений в современной жизни. Жизнь начинается там, где в существах возникают половые различия. Растения и те не лишены пола, но совершенно лишены его камни.

Половая жизнь - тема всей нашей цивилизации, утверждает он в книге "В мире неясного и нерешенного", в этой же книге дан первый набросок розановского "Культа солнца" как жизнетворного начала, в котором воедино сливаются религия, пол, семья.

Поскольку превыше всего - выше различных партий и идеологий, выше шаблонной "нравственности" и церкви - Розанов ставил семью, то неслучайно прекрасный образец, "идеал" человеческого общежития он увидел в библейском образе семьи, религиозных нравах, культивировавших семью как единственно важный и нужный организм. Тайную, связующую

365

воедино сущность семьи Розанов искал и находил прежде всего у евреев и у древних египтян.

Он возвел в апофеоз пол, брак, семью, "чресленное начало", пронизывающее весь Ветхий завет в отличие от аскетизма Нового завета, с которым он всю жизнь сражался. И в этой борьбе живые страсти Библии, сексуальное начало в искусстве Древнего Египта, культ животворящего Солнца расценивались Розановым как высшее проявление человеческого духа.

Стремление Розанова убрать с пути брака и семьи (и их отражения в литературе) все препятствия, выдвинутые церковью и государством, попытка создать свою интерпретацию культуры, придать ей новое понимание предопределили неоднозначное отношение философа к Новому завету, к христианскому миру. Для Розанова Христос есть дух небытия, а христианство - религия смерти, апология сладости смерти. Религия Христа лишь одно признает прекрасным - умирание и смерть, печаль и страдания. Христос считал "дела духа" - праведными, а "дела плоти" - грешными. Но если бы все вдруг стали праведниками и занимались только праведными делами, то просто в конце концов человечество вымерло бы и вместе с ним христианство. Главными же Розанов считал "дела плоти" и утверждал, что Христос пошел по неправильному, тупиковому пути, не внеся ничего в человеческую историю, кроме горя, страдания, страха, смерти. Семья является основой общества, ее животворящей силой, ее и надо возвести в религию, считает Розанов в своей статье "Религия семьи".

Русская литература, по мнению Розанова, была не только "виновна" в установлении "ложных идеалов" в семейной жизни, но и внесла свой штрих в общий развал общества. "Да уж, давно мы писали в "золотой своей литературе": "Дневник лишнего человека", "Записки ненужного человека". Выдумали всякие "подполья"... Мы как-то прятались от света солнечного, точно стыдясь себя. Человек, который стыдится себя, да разве же его не застыдится солнце?" Розанов считает, что творческая, интеллигентская среда того времени своими произведениями предрекла трагедию распада и смерти России. Если нет смерти человека без "Божьей воли", пишет Розанов в "Апокалипсисе", как мы могли допустить, могли подумать, что может настать смерть народная, царственная

366

"без воли Божьей". Значит, Бог не захотел более быть Руси. Он гонит ее из-под Солнца: "Уйдите ненужные люди". Ненужные потому, что сами себя так окрестили, ненужные потому, что занимая громадную территорию (1/6 часть суши), упоены революцией, как были упоены войной. "Мы победим!" произ-ращала из себя "волчцы и тернии", пока Солнышко не сказало: "Мне не надо тебя. Мне надоело светить пустую землю". Мы не уважали себя.

На протяжении всей жизни писателя им владела идея "несообразности дел, творимых на Руси. И как результат этого, являлся нигилизм. По его мнению, началось это с Петра Великого, нужнейшие реформы которого содержали тот общий смысл, что "мы сами ничего не можем" и все надо привезти из чужа", а окончились шестидесятниками" и их "потомками", приложившими немало усилий, чтобы осмеять реформы 60-х гг. и провозгласить: "К топору зовите Русь". Суть России, что она не уважает себя. По мнению Розанова, при той громадности территории, той величавости России, в ее громадных творческих потенциалах есть какое-то чувство неполноценности, ущербности своим не восточным и не западным происхождением, своей ущербности и вечной вины неизвестно перед кем. И возникают литературные образы "ненужных дворян", "ненужных крестьян" и прочих, получается громадная Россия и вся ненужная, отсюда и исходит одно из начал той трагедии, которая разверзлась над Россией.

Прочитав в "Новом времени", в передовой статье, что Россия может заключить мир с Германией, если уступит ей, Розанов вспоминает слова Бисмарка, что "побежденному победитель оставляет только глаза, чтобы было чем плакать", и говорит, что не надо обольщаться столь легким исходом войны, Германия на этом не остановится, пока не оставит "России" одни глаза. В связи с этим он пишет: "Хороши же социалисты и вообще всероссийская демократия: скормить, скормить все отечество лютейшему врагу. Скормить не в переносном, а в буквальном смысле. О "лучших" же людях России он пишет, что вместо того, чтобы встать на защиту Отечества, они затеяли революцию в такую роковую войну, и как потом оказалось, решительно ничего не предвидевшие. Плод революции - аннексия земель, ранее принадлежавших России. "Ленин и социалисты оттого и мужественны, что знают, что их некому будет судить, что судьи будут отсутствовать, так как они будут съедены". Мир удалось заключить путем унизительного договора

367

в Бресте, но суть "предвидения" Розанова не изменилась, судить было уже некому - "иных уж нет, а те далече". Это было и предвидение революционной диктатуры, жестоко подавлявшей всякое инакомыслие.

"Нет сомнения, что глубокий фундамент всего теперь происходящего заключается в том, что в европейском, и в том числе русском человечестве образовались колоссальные пустоты от былого христианства, и в эти пустоты проваливается все: троны, классы, сословия, труд, богатства. Все потрясены. Все гибнут, все гибнет. Но все это проваливается в пустоту души, которая лишилась древнего содержания". В этой фразе заключены вся боль и страдание, попытка осознать происходящее, дать ему объяснение. Розанов считает, что одной из причин революционной катастрофы является ложность христианской религии, ложность учения Христа, вместо которого в душе образуется пустота, следствием чего и явилось проявление агрессии, примитивного понимания человеческой сущности и представлений о счастливой жизни. "Невозможно представить, с какой неописуемой быстротой и легкостью отказываются от христианского учения солдаты, да и офицеры тоже. Но почему?" Начиная писать об этом в "Уединенном" и в "Опавших листьях", Розанов наиболее полно и законченно развивает эту мысль в "Апокалипсисе нашего времени". "Христианство все вдруг позабыли в один момент, потому что оно не предупредило ни войны, ни бесхлебицы, потому что оно не вспомоществует". Обещая в загробной жизни праведникам вечную благодать, в настоящей жизни сеет только слезы, страдания и смерть, делая из нее некую преджизнь, в коей своими праведными делами можно заслужить прощение в будущей, более "важной" жизни. Ужас в том, что не грудь человечества сгноило христианство, а христианство сгноило грудь человечеству, считает Розанов, потому что все человечество переживает апокалипсический кризис. Но христианство кризиса не переживает. Человечество ввергнуто христианством в вечные мучения, и лишь само христианство остается в спокойствии, поскольку это учение не о человеке, его проблемах, жизненно важных вопросах, а о том, как остаться "безгрешным" в этой жизни, чтобы потом воскреснуть в другой, более счастливой. Учение зло и эгоистично в самой сути своей. "Народы извиваются в

368

муках, но остаток от народа спасется и получит величайшее утешение. В дальнейшем Розанов развивает эту мысль - да кто же спасется? По христианскому учению тот, кто "безгрешен", но безгрешным может быть лишь тот, кто ничего не делает, только молит о всеобщем благе, о всепрощении, ведь даже продолжение рода считается греховным, что ж говорить об остальном.

Апокалипсис. ...Таинственная книга, о которую обжигается язык, когда читаешь ее. Умирает весь состав человеческий, умирает и вновь воскресает. Он открывается с первых же строк судом над церквами Христовыми. Но он рассмотрел посаженное Христом дерево и уловил с неизъяснимою для времени и для себя глубиною, что оно - не Древо жизни, и предрек его судьбу в то самое время, в которое церкви только что зарождались.

Нет никакого сомнения, что Апокалипсис не христианская, а противохристианская книга. Розанов задается вопросом - какая тайна суда над церквами, откуда гнев Апокалипсиса? - Да в бессилии христианства устроить жизнь человеческую - дать жизнь земную тяжелую и скорбную, потому и мертво древо Христово, что не несет в себе радости жизни земной, лишь слезы, страдания и смерть. Потому и судьба христианства будет сама по себе путем страданий и в мучениях закончится. Христианство неистинно, следовательно, оно немочно, пишет Розанов. Христос ничего не сделал, не посадил дерева и он вообще без зерна мира... неживотен в сущности небытия, а почти призрак и тень, каким-то чудом пронесшаяся по земле. Его небытийственность - его сущность. Как будто это только имя, "рассказ". Таинственная тень навела на мир хворь. Вся христианская религия основана на отказе от благ земных, на отказе от нормальной земной жизни и лишь одно в ней приветствуется - хвала церкви, хвала Христу - Спасителю. Но таков ли он, спаситель, спасает ли он? "Не потрясает ли?", "Ни единый мученик не был пощажен". А ведь мог бы. Мог ли? Мог ли Христос спасти от мучений? Конечно, кто воскресил Лазаря, значит мог, значит не захотел. Видя мучения и страдания - он мог помочь, исцелить, но не сделал, так добро ли он, спаситель ли? Был безгрешен - да, но не добр. Чтобы быть без греха, Христу и не надо было удалиться от мира. "Силушка", она грешна, без "силушки" что поделаешь? И надо было выбирать или дело или безгрешность. Не отсюда ли его нехотение помогать, ведь можно рассуждать и так - если

369

помочь грешному, избавить его от страданий, не согрешишь ли этим сам? Христос выбрал безгрешность. В том и смысл искушения в пустыне. Ему дана была власть над миром, но он выбрал путь уединения. Но тогда как же он спас мир? Розанов делает вывод, что спас мир он "неделанием". "Уходите и вы в пустыню. Ничего не делайте, дела земные - тлен - это и есть нигилизм". Тот самый нигилизм, который возродили реформы Петра Великого на Руси. Человек немощен и сам ничего изменить или сделать не может. Только при Петре I этот нигилизм касался русского народа, который только и может пользоваться всем чужим, западным. Нигилизм, который сыграл свою определенную роль в апокалипсичности происходящего в России. "Без грешного человек не проживет, а без святого слишком проживет". Это-то и составляет самую главную часть апокалипсичности христианства, ведь человечество жило и до всех представлений о святости и после будет жить, а жить только представлениями о святости и безгрешности в надежде на спасение бессмысленно, так как практически в человеческой жизни неосуществимо.

Иисус Христос объявил "дела плоти" грешными, а "дела духа" - праведными. По мнению Розанова, "дела плоти" главные, "дела духа" - так одни разговоры, следовательно, Христос пошел по неправильному, тупиковому пути, занялся чем-то побочным, второстепенным, не имеющим основополагающего значения в жизни человечества.

"Пути физиологии суть пути космические - и в Апокалипсисе" "роды женщины поставлены впереди Солнца, луны и звезд". Жизнь поставлена превыше всего, жизнь во всех ее проявлениях, считающаяся в христианстве бренной и грешной. Розанов сравнивает Христа с Солнцем, результат же этого сравнения явно не в пользу Христа и всего христианства. "Солнце загорелось раньше христианства. И солнце не потухнет, если христианство и кончится. Солнце есть, а от него все рождается, все растет, все живет. А у Солнца воля или хотение? Дает и может дать, дает и, значит, хочет дать. Значит, Солнце больше может, чем Христос - это и папа не оспорит, а то, что Солнце больше Христа желает счастья человечеству, в этом мы сомневаемся. Мы вопияли Христу и он не помог, он немощен. Помолимся лучше Солнцу, оно больше может". Так не тень ли Христос, наведший отощание на всю землю, да и христианство само в себе и одном. Если учение Христа не несет

370

никакой пользы, одни лишь страдания, то мертво это учение и не нужно.

Но что же такое произошло в сотворении мира, если так получилось? Видимо, в сотворении мира, рассуждает Розанов, произошло что-то такое, что было неожиданно и для самого Бога, какая-то ошибка. Мир гармоничен - это конечно. В сотворении произошло что-то, что было уже не по замыслу Божьему, а иначе, хищники питаются травоядными - это уже не Божье, это уже "иначе". И перед этим бессилен и непонимаем сам Бог: и хочет поправить, и не может, и любит уже все вместе и свое и "иначе". Отец посылает Сына своего на землю, чтобы он мог исправить, помочь и дал ему "власть над всем миром", чтобы мог восполнить Отца, но получилось опять "иначе". Сын прошел свой скорбный путь лишений и страданий, непонимания и презрения и своей мученической смертью не спас, а невыносимо отяготил человеческую жизнь. Своими мучениями он искупил все грехи человечества, не научил, не помог, а просто искупил один за всех, заслужив себе вечное "Царствие небесное". Зло пришествия Христа выразилось в том, что получилась цивилизация со стоном животворящей силы в его учении. Но ведь учил же, и проповеди и его личный пример должны бы обратить всех в веру, в его время, но, кроме его близкого окружения, его учение не приняли, и, видимо, есть в этом какой-то смысл.

Всегда всех волновал еврейский вопрос. Актуален он и сейчас. Упорством ли объясняется отношение евреев к Христу, непризнание ни Христа как Мессии, ни его учения. Упорство целого народа, сделавшего ошибку и не желающего поправиться. Народ, Богом избранный для появления в нем Сына своего. Им были даны чудные песни всем людям. И сказания его о своей жизни как никакие. И имя его было священно. Как и судьбы его тоже священны для всех народов. Богом была дана власть евреям над всем миром, но не взяли они власть. Что же такое произошло, почему не нужна была им такая власть, не потому ли, что взять ее грех? Обменять душу свою на богатства и на власть над миром. Значит, признать Иисуса - грех? Ведь так и получена власть над миром самим Христом, вопреки рассказанному Евангелием отречению. Власть над Европой, мыслью и смыслом их. И вдруг последний бедняк еврей говорит: "Не

371

надо этого, не хочу". Евреи отказались от греха власти над миром, может быть, мы приняли этот грех?", - спрашивает Розанов, и приняв его, потешаемся над евреями как над глупым и недалеким народом, все перепутавшим, ошибившимся и не желающим этого признать. А не сами ли мы ошиблись, взяв то, что не нужно народу богоизбранному, и живем, мучаясь и не понимая, что происходит, и с ужасом удивляемся плодам той страшной ошибки.

Европейцы недолюбливают и боятся евреев, не понимая, что за тайна в этом народе, почему, оказавшись посмешищем всего мира, не хотят исправиться и живут, не чувствуя за собою тяжкого греха. Может быть, в этом и есть их исключительность, их особое предвидение, что, не желая признать Христа и тем самым заиметь власть над всем миром, они не хотели брать бремя ответственности за все страдания человечества, причиненные ему христианством.

Европейцы считают евреев умнее себя, удачливее в делах житейских, приписывая это тому, что евреям была дана Богом тайна чисел и тайна удачного ведения торговли, выращивания хороших урожаев и ведения жизни земной, для того, чтобы они научили этому весь род человеческий, но евреи сохранили в тайне свои знания от всех. И Бог послал к ним Сына своего, чтобы направил их на путь истинный. Евреи Мессию не признали и тайны своей не открыли, потому и прокляты и рассеяны по всему миру. Хотя сам собой напрашивается вопрос, отчего же Христос, обладая тою же тайной, не передал ее всему человечеству, а стал учить евреев отречься от жизни земной и предаться молитвам о спасении души своей. Не вняли они учению.

Христос говорил своим ученикам:

• - Первые будут последними и последние первыми.
• - До какого же предела и в какие сроки? - спрашивали ученики.

Христос трижды повторял то же, отвечая на их вопросы.

Но зашумела история: заговоры, бури, перевороты. Смятения народных войн. И все силятся подняться к первенству. И никто долго не может удержать его, а идет ко дну. Евреи же считали, что социальное положение дано изначально, и если был ты богат, но разорился, община должна создать тебе такие условия жизни, чтобы не заметил ты своего разорения, бедным же помогать всегда и отдавать им 1/40 часть прибыли на благотворительные цели, чтобы не казалась бедным жизнь их серой и скудной, вот залог благоденствия общества.

372

Переводя мысль на Россию, Розанов пишет: Москва слезам не верит. Оттого она и бедна. Древние финикяне придумали такую бумажку (кредит) доверия и верили до первого обмана, потому и жили богато ни в чем не нуждаясь. Русские не могут выполнить этот долг (вексель). Но решительно везде, где только могут, стараются жить за счет друг друга, обманывают, сутенерничают. И думая о счастье, впадают в еще большее несчастье. Рассуждая об этом, Розанов продолжает свою мысль - что не погромы евреям надо устраивать, не гнать их из России, а наоборот, приглашать и пусть они держат свои аптеки, лавки и учиться у них тому, что сами не умеем да и не пробовали никогда научиться. И не жить за чужой счет, а самим трудиться на своей земле, а не смотреть на труды евреев, да еще потом же и громить их. Учиться их умению держаться вместе и с достоинством помогать ближним, поддерживать их в трудную минуту. Все эти достоинства, считает Розанов, напрочь отсутствуют у русских. Как отсутствует стремление к порядку и пунктуальности (в немецком понимании). Так если уж Германия хочет завоевать Россию, пусть сделает это (по всей видимости, он не имел в виду военный захват). Немцы предназначены для господства и научат нас порядку в ведении всех дел и дисциплине. Мы же обучим их своим танцам, своим песням, своим молитвам. Они увидят такие глубинные пласты нашей культуры, о которых и представления не имеют, в силу происхождения своего¹. Страх перед революционным апокалипсисом был сильнее для Розанова, чем страх перед онемечиванием России. Получается, что взаимопроникновение культур даст результат позитивный, не сравнимый никоим образом с разрушающим действием революционного движения.

Рассуждая о бессмертии, Розанов проводит интереснейшую аналогию земной жизни человека с жизнью гусеницы: "за муки и грязь, земледелие гусеницы, за гроб и подобие смерти в куколке, каждая душа переживает, и грешная и безгрешная, свою невыразимую песню песней. Будет дано каждому человеку по душе этого человека, и по желанию".

373

Гусеница - жалкое и уродливое создание, копается в земле, объедает листик и корешки, приносит только вред, не так ли и человек в своей земной жизни живет в грязи и пороке. В положенный час гусеница превращается в куколку, т.е. гусеница умирает, так как окуклившись, как гусеница она больше не существует. Человек как бы окукливается для своего последующего воскрешения. Но если куколку проткнуть булавкой - она никогда не превратится в мотылька, она навсегда погибнет. Не потому ли древние египтяне клали умерших в саркофаг, намного превосходящий размерами умершего и напоминавший куколку. И когда мумии доставали из саркофагов, египтяне плакали и молили не делать этого, так как для них это не умерший навсегда, а только как бы окуклившийся, и если нарушить целостность саркофага, то тогда он действительно умрет уже навечно. Такие мумии выставлены в Эрмитаже в Санкт-Петербурге.

Воскрешаясь из куколки, мотылек порхает в тепле, солнечном свете и благоухании цветов, после невзрачной жизни гусеницы, после подобия смерти в куколке, не это ли представление о душе, вознесшейся в рай, - свет и благоухание. Что же делает душа - мотылек в раю - копается в цветах, собирая нектар. Но по некоторым сведениям, отдельные виды не имеют никаких пищеварительных органов. Тогда зачем же летают с цветка на цветок, в чем здесь смысл? Смысл, по разумению Розанова, в том, что своим порханием с цветка на цветок мотылек способствует их оплодотворению. Так и душа человеческая, попадая в райский цветущий сад, способствует образованию плодов, смысл и предназначение которых ей недоступны. Это, по всей видимости, и есть таинство бессмертия человеческой души. Вот предназначение, которое отвел человеку в этом мире Бог.

Рассуждая о таинстве, тайне? Розанов пишет, что это не какая-то недоступная человечеству тайна, а просто то, о чем все знают, но о чем не принято говорить, даже неприлично. Приводя в пример один из древнееврейских обрядов (миква, у христиан и мусульман есть отдаленные аналоги этого обряда), Розанов пишет, что все исполняют этот обряд, но вслух о нем никто никогда не говорит - неприлично.

Главное таинство - в продолжении рода человеческого, в воспроизведении себе подобных. Розанов уделяет много места в своих работах проблеме семьи, пола, считая, что ханжеское отношение к этим вопросам не делает жизнь безгрешнее, и

374

лучше относиться к ним без стыдливого замалчивания и жить в ладу со своей душой, не замаливая всю жизнь свою "греховность".

375