§ 31. В своем языке и в своих языковых новообразованиях Маяковский глубоко национален. Но литературной позиции Маяковского было чуждо уважение к культурным ценностям как самодовлеющим категориям человеческого духа, - он переживал их, как писатель, только в их конкретных жизненных воплощениях, практически ценных с его точки зрения. Такой практически воплощенной ценностью представлялся Маяковскому и русский язык советской эпохи как язык советской культуры... Эта точка зрения... высказана Маяковским в стихотворении "Нашему юношеству" (1927) с его знаменитыми строчками:
Используй,
кто был безъязык и гол,
свободу советской власти.
Ищите свой корень
и свой глагол,
во тьму филологии влазьте.
Смотрите на жизнь
без очков и шор,
глазами жадными цапайте
все то,
что у вашей земли хорошо
и что хорошо на Западе.
Но нету места
злобы мазку,
не мажьте красные души!
Товарищи юноши,
взгляд на Москву,
на русский вострите уши.
Да будь я
и негром преклонных годов,
и то
без унынья и лени
я русский бы выучил
только за то,
что им
разговаривал
Ленин.(VIII, 208-209)
403
Но, по мысли Маяковского, существует вредный разрыв между русским языком как достоянием национальным и тем литературным и - особенно - поэтическим употреблением русского языка, которого он был свидетелем. Как уже сказано в первой главе, господствующие нормы употребления русского языка в литературе отрицались Маяковским именно потому, что они подменяли живую речь обихода с ее специфическими эмоциями - раз навсегда заданным штампом общеобязательной красивости. Разумеется, эта точка зрения Маяковского должна показаться полемическим преувеличением, если вспомнить, что Маяковский вступал в литературу в эпоху деятельности Горького, Блока, Белого, Брюсова, Ахматовой, Есенина, в обстановке, которая исторически характеризуется не только пошлостью эпигонства, но и многими вершинными явлениями русской литературы и особенно поэзии. Но по отношению к средней, массовой линии развития русской литературы отрицательный приговор, высказанный русскому языковому употреблению Маяковским еще в молодости и поддерживавшийся им до конца его дней, безусловно, справедлив и исторически оправдан. Для Маяковского этот мелкий и эпигонский литературный стандарт был тем более нестерпим, что он видел в нем серьезное препятствие в своей борьбе за влияние на массы. Известно, как старательно литературные враги Маяковского внушали нашему обществу мысль о том, что творчество Маяковского "непонятно массам", - мысль, до конца опровергнутую самой жизнью. Маяковский решительно не хочет мириться с тем, чтобы под шаблонным предлогом - "вас не понимают рабочие и крестьяне" - поддерживалось в силе положение, при котором по-прежнему
...в массу
плывет
интеллигентский дар -
грезы,
розы
и звон гитар.(VIII, 416)
Ср. характерную для Маяковского положительную оценку стихотворения начинающего поэта: "Частью выкинут общепринятый поэтический язык и введен говор быта, разговор улицы, слова газеты: "ничего не поймешь", "в буржуазном окружении" и т.п. (X, 305).
Здесь - историческое оправдание языкового новаторства Маяковского. Позиция Маяковского в этом отличается поразительной стойкостью и твердым постоянством. В конце концов он уже в одном из первых крупных своих произведений сам с полной ясностью определил и телеологию, и источники своего языкового стиля:
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
404
улица корчится безъязыкая -
ей нечем кричать и разговаривать.(I, 188-189)
Язык поэзии Маяковского и есть язык городской массы, претворивший художественную потенцию фамильярно-бытовой речи в собственно поэтическую ценность и в средство громкой публичной беседы с современниками о чувствах, мыслях и нуждах советского гражданина, строящего свой национально-государственный быт.
405