В прежнее время в школе было два лагеря - учителя и дети. Эти два лагеря вели между собой непрестанную войну. У школьников вырабатывалась своя этика. Считалось хорошо подсказать товарищу, написать для него сочинение, дать списать сделанную работу, поделиться с ним завтраком, сладким, покрыть всякую шалость, сделанную товарищем, считалось преступлением рассказать учителю что-либо о товарище - "донести"; вести беседу с учителем не на учебные темы называлось "подлизыванием" и т.д. и т.п. Особо сильна была эта этика в закрытых учебных заведениях, институтах, корпусах и пр. Чем строже был режим, тем теснее сплачивались ребята. Помню, с каким захватывающим интересом слушала я в детстве институтские похождения моей матери. Очень хорошая ученица, она имела "пониженный балл за поведение, но зато была любимицей класса. Стащить форшмак у классной дамы и накормить им голодных подруг, устроить бомбардировку двери "мочалки" (начальницы), не моргнув, выдержать крики и выговоры классной дамы немки, не отвечать урока, потому что другие девочки не выучили его, взять на себя вину других - на это она была первой мастерицей.
Эта школьная этика была очень живуча. Я училась в гимназии, где учителя относились к нам как нельзя лучше, где никто на нас не кричал, где не было никаких наказаний, не было никаких отметок за поведение, дневников о нашем поведении, где были очень хорошие отношения с учителями, где учиться было очень интересно, и все же громадное большинство детей представляло собой особый лагерь: подсказывали, давали списывать задачи, устраивали полузабастовки, а в восьмом (в восьмом!), педагогическом классе, когда нам предложили наблюдать
358
учениц младших классов и писать их характеристики, всем классом заявили директору (Александру Яковлевичу Герду), что мы не можем этого делать: это будет нарушение товарищества, мы не можем "выдавать" ребят. Писать характеристики согласны, но без упоминания фамилий. Педагогический совет согласился на это, не стал насиловать нашу ребячью совесть. Смешно это. 16 - 17-летние девушки - многие из которых прекрасно знали Тургенева, Л. Толстого, Гоголя, читали Белинского, Добролюбова, читали Гёте, Шиллера, Гейне и пр., писавшие сочинения в 40 страниц полуисследовательского характера, вроде "Мифических воззрений славян на природу по сказкам Афанасьева", - вдруг решили: нельзя начальству выдавать приготовишек. Ведь уж такое ребячество, которое на первый взгляд не заслуживало бы никакого внимания. А педагогический совет отнесся к делу серьезно и "уважил" просьбу. Может быть, потому, что в педагогический совет входили такие чуткие педагоги, как А.Я. Герд, начавший свою педагогическую карьеру с заведования колонией малолетних преступников, где он стал любимцем детей, или бывший народоволец, известный физик Я.И. Ковальский. Это был, во всяком случае, наглядный педагогический урок.
Учитель "строжится" - ребята организуются против него. Да и может ли быть иначе? Мне пришлось в этом году быть на одном учительском собрании в Замоскворецком районе, где был поставлен вопрос о хулиганстве ребят. И в первый раз в жизни я услышала, как на собрании открыто защищалось право педагогов наказывать ребят, говорилось о "скале наказаний". И что меня особо поразило - это то, что подобного рода высказывания не вызвали глубокого возмущения присутствующих, не вызвали свиста, криков "долой!" Руководитель детдома "смело и открыто" высказывал свое мнение... Ребят, к сожалению, на этом собрании не было; они, вероятно, тоже сказали бы свое мнение.
Неужели у нас нет общественного педагогического мнения на этот счет? Неужели у нас не стыдятся таких взглядов?
Вопрос о личности учителя выдвигается такими выступлениями на первый план.
Может ли учитель, проповедующий "скалу наказаний", иметь воспитательное влияние на ребят? Конечно, нет.
А между тем педагог-воспитатель страшно нужен школе.
Конечно, ребятам нужны не постоянные нравоучения, одергивания, не рассказы о добродетельных мальчиках и девочках, о "примерных" пионерах. Это только раздражает ребят.
Важно другое. Важно умение помочь ребятам налаживать дружную игру и работу, дружную жизнь, важна помощь тем, кто послабее, важно внимание к переживаниям детей, важно уважение к их труду, к их учебе, к их убеждениям, важен пример.
Учитель, который советует ребятам не курить, а сам курит, - плохой воспитатель. Плохой воспитатель тот, который учит ребят сдерживаться,
359
а сам не сдерживается, учит ребят товариществу, а сам держится с ними не как товарищ, а как начальство.
Ребята чрезвычайно чутки ко всякой фальши, ко всякому лицемерию. Они прямолинейны и не терпят расхождения слов с делом.
Крупская Н.К. Об учителе. - М., 1960. - С. 141-144.
360